ШумелкаМышЬ, 45 - 22 февраля 2008 17:40

Долго существовало расхожее мнение, что народная артистка СССР Фаина Георгиевна Раневская не побоялась отклонить сделанное ей начальником контрразведки Советского Союза генерал-лейтенантом Грибановым предложение сотрудничать с органами госбезопасности. Начнем с того, что не лично Грибанов делал ей предложение... Грибанов на встречу с Раневской послал молодого опера по фамилии Коршунов. Предполагалось, что это будет моментальная «вербовка в лоб». Коршунов начал вербовочную беседу издалека. И о классовой борьбе на международной арене, и о происках иноразведок... Раневская его сразу раскусила, догадавшись, к чему клонит ее визави, но виду не подала. Ей ли было не знать, что все ее коллеги давно уже завербованы-перевербованы.

...Закуривает она очередную «беломорину», хитро прищуривается и при этом так спокойно говорит:

- Мне с вами, молодой человек, все понятно... Как, впрочем, и со мной тоже... Сразу, без лишних слов, заявляю: я давно ждала момента, когда органы оценят меня по достоинству и предложат сотрудничество! Я лично давно к этому готова - разоблачать происки ненавистных мне империалистических выползней... Можно сказать, что это - моя мечта детства. Но... Есть одно маленькое «но»! Во-первых, я живу в коммунальной квартире, а во-вторых, я громко разговариваю во сне...

Коршунов с явки ушел подавленный. Доложив о состоявшейся вербовочной беседе Грибанову, он в заключение доклада сказал:

- Баба согласна работать на нас, я это нутром чувствую, Олег Михайлович! Есть объективные сложности, выражающиеся в особенностях ее ночной физиологии. Громко разговаривает во сне. Полагаю, чтобы привлечь Раневскую к секретному сотрудничеству, надо бы ей выделить отдельную квартиру.

Уже через месяц Раневская праздновала новоселье в высотке на Котельнической набережной.

И тогда Коршунов вновь пошел на приступ, стал названивать в Театр Моссовета, где работала Раневская, чтобы формально узаконить состоявшуюся вербовку.

Однако каждый раз выяснялось, что Фаина Георгиевна пока не может с ним встретиться либо по причине занятости, либо состояния здоровья. Когда терпение органов уже было переполнено, в приемной КГБ появился какой-то мужчина с испитой рожей и попросил принять у него заявление. Коллективное письмо жильцов высотки на Котельнической набережной, где уже месяц жила Раневская, через час лежало на столе у Грибанова, потому что именно ему и было адресовано.

В своем обращении квартиросъемщики - более десяти подписей - дружно уведомляли органы госбезопасности, что прямо под ними проживает некая артистка, которая ночи напролет громко разговаривает сама с собой о происках империалистических разведок и о том, что она с ними, с этими ненавистными разведками, сделает, какую Кузькину мать она им покажет, как только ее примут в органы госбезопасности внештатным сотрудником.

...Через час Грибанов вызвал к себе Коршунова, отдал заявление, ограничившись коротким замечанием:

- На Фаине поставь крест, ищи кого-нибудь другого. Молчащего во сне. Свободен!

По прошествии некоторого времени Коршунову от агентуры, окружавшей Раневскую в Театре им. Моссовета, стали известны подробности создания пресловутого «коллективного заявления». Артистка за две бутылки водки соблазнила на эту акцию сантехника из жэка, того самого заявителя с испитым лицом. Но поезд уже ушел, и квартира осталась за Раневской!

• 
• 
•